Загадка Прометея - Страница 68

Если бы Зевс не пожелал, чтобы Геракл освободил Прометея, он сумел бы ему помешать.

Если по какой-либо причине Зевс чем-то отвлекся и опоздал, то за время долгого пути Геракла все же можно было выбрать момент и опять пленить Прометея, снова заковать его в цепи и даже — такие прецеденты были — поразить перуном и отослать в Тартар.

Далее: Геракл и сам — сын Зевса. Тут можно усмотреть явное вмешательство Судьбы: сын Зевса исправляет то, о чем, возможно, Зевс давно уже сожалеет.

Ну, и вообще нельзя не оказать почета Прометею — все-таки он бог, к тому же гость.

Нельзя не принять его с почетом, потому что, сказать по правде, мы и сами, члены совета, буквально помираем от любопытства, так не терпится нам увидеть его. А что уж говорить о наших женах!

И наконец, еще и еще раз: нельзя не принять его с почетом, потому что народ все равно это сделает.

Так лучше уж примем его с почетом мы и, разумеется, тотчас вовлечем в свой круг…

Правда, здесь тоже возникают некоторые трудности. Взять хотя бы царский дворец: святилище Зевса; фрески, изображающие могущество Зевса — усмирение гигантов, Иксион, Сизиф и прочие самые ужасные кары, среди них и прикованный Прометей с орлом, терзающим его печень. (Прометея, как я уже упоминал — и мы можем в этом убедиться в самых различных музеях мира, — многие путают, и нередко, с Титием. Титий действительно провинился, безобразно повел себя с Лето, матерью Аполлона, и действительно угодил за это в Тартар, где орел терзает его нутро.) Но эти трудности в конечном счете можно преодолеть: фрески с подобного рода сюжетами переписать, временно же, для скорости, чем-нибудь завесить, декорировать — как изображения на секешфехерварской фреске. В связи с этим было дано распоряжение управлению делами двора, а также, пожалуй, и всему населению: каждому вменялось в обязанность осмотреть все собственные или доверенные под присмотр вазы, панно, домашние алтари и убрать с глаз долой все изображения, которые могут оскорбить чувства гостя.

А теперь по поводу плакатов. Плакаты были, не могли не быть, существовали же какие-нибудь официальные, заранее подготовленные текстовки. Ибо это в государственных интересах. Ведь народ, уж если кого-то чествует, сгоряча способен ляпнуть и что-то такое, что задевает интересы государства. Это тем более недопустимо, когда празднование санкционировано государством, — тут Калхант совершенно прав. Зевс явно примирился с освобождением Прометея, в душе он, верно, даже рад. Но если народ в увлечении позволит себе всякого рода анархистские, необдуманные выкрики, если кто-то начнет поминать обстоятельства наказания Прометея, а не то, в пылу воодушевления да еще под влиянием алкогольных возлияний, нередких в таких ситуациях, вздумает выкрикивать что-нибудь непочтительное в адрес Зевса и прочих небожителей!.. Тут уж недалеко и до беды, этого микенский двор допустить не может ни в коем случае. Особенно же при таком сложном внутри— и внешнеполитическом положении!

Зевс же, между прочим, бог гостеприимства, защитник прав гостя. (Он запретил приносить гостя в жертву, он оберегает путника от всякой обиды — вот существенные проявления духа Зевса!) Следовательно, как ни суди о деле Прометея, по до сих пор государственному совету нетрудно оправдаться в том, что Прометея приняли. А вот если Зевс скажет, мол, так и так, мне донесли (и донесут, ясное дело, донесут!), что народ микенский кричал при этом по моему адресу то-то и то-то, — нет, такое брать на себя перед Олимпом немыслимо. А значит, необходим протокольный текст, необходимы лозунги. Но какие? Приветствие Гераклу ничего сложного не представляет, оно вывешивалось уже восемь раз с большими или меньшими изменениями в тексте. На сей раз, поскольку совершение подвига потребовало особенно дальнего похода, проголосовали за формулировку «мирового значения». Мне представляется это естественным — ведь тем самым не только Гераклу приписывается «мировое значение», но одновременно как бы утверждается право Микен определять «мировое значение». А вот каким должно быть приветствие Прометею? «Приветствуем Прометея»? Невозможно. Слишком голо. Таким приветствием не встречают даже сельского судью в его деревеньке. Добавить определение? «Приветствуем великого Прометея»? М-да, определение, кажется, самое банальное, а на Олимпе уже вполне могут скривить губы: «Что значит „великий“? Почему?!» Можно упомянуть ранг его: «Приветствуем бога Прометея!» Он был богом, это общеизвестно, а вот действителен ли этот ранг сейчас? И если даже действителен, разумно ли обращать на то внимание олимпийцев?! Опять-таки — именно сейчас, при таком исключительно сложном, щекотливом внутри— и внешнеполитическом положении! (Как завидовали они удачливой Трое за то, что Прометей там проследовал лишь транзитом, причем инкогнито, быть может, даже в стенах-то ее не побывал!) А ведь нужно как-то упомянуть в приветствии и о делах его… Так они судили-рядили — предлагали, обсуждали и отбрасывали поочередно множество вариантов, пока наконец не остановились на простой, неброской, но выражающей самую суть короткой фразе: «Микены приветствуют принесшего огонь Прометея!» Только факты, никакой оценки, за такой текст государственный совет может смело постоять и перед олимпийцами. Специальные «крикуны» разгласят текст повсюду, а блюстители порядка позаботятся, чтобы то же кричал и народ — ни больше, ни меньше. Но главное — чтоб не кричал ничего иного!

Откуда я взял, что транспаранты укреплены были рядышком, да еще полукружием? А оттуда, что к микенским Львиным воротам ведет довольно узкий въезд, стесненный по сторонам башнями. (Это замечательной конструкции крепостные ворота, где сама стена образует защитный барбакан.) Таким образом, оба приветствия можно было разместить рядом, лишь укрепив их полукругом по обе стороны ворот, ниже львов. Но ведь их можно было повесить на обычном месте, посередине — одно над другим, подумает кто-то (весьма необдуманно!). Ого! А какое же прикажете сверху?! То, что посвящено Прометею, богу — в соответствии с рангом? Богу? Если он еще бог. А потом, что ж, оно правда, что Геракл только полубог, но, во-первых, это он освободил Прометея, а во-вторых, он как-никак и сын Зевса, и даже правнук его! Нет, нет, ни выше, ни ниже — только рядом!